Проза/Эссэ
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Было бы предложено… Равнодушие сменяется то смехом, то слезами. За окном сумерки. Пытаюсь долететь до Луны, но крылья вымокают в твоих слезах, Солнце, и я бьюсь лбом о фиолетовый цвет облаков неба. Падение, это тоже полёт, который доступен не только тем, кто рождён только ползать.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Что бы ты ни говорил, твои слова – как шелест пальца ведущего твой взгляд по строкам письма, в котором почему-то нет ни одной буквы. Лишь пространство между строк. Загадка дремлющего Сфинкса, ответ на которую он уже сам забыл. А может, он никогда его и не знал. Читать между строк – сложное, непонятное, опасное и ненужное занятие, брось его. Не получалось ни у кого, может и у тебя не выйдет. Хотя… ты гений, тебе удаётся всё…
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Я ослепну от сияния ночи, всматриваясь в бездну между звёздами твоей мыльной пены. Для Солнца нет ничего более важного, чем звезда в её отражении в пене. Свет Лампочки скользит по мокрому кафелю, щекочет отсыревшую и потихоньку отваливающуюся штукатурку, на мгновение застревает в пыли на паутине, хозяин которой уснул бессчётное число лет назад, и, отражённый зеркалом, которое горит ненавистью к любому свету, попадает в плен пены, и там, в блистательном узилище, он становится двумя, два становятся тремя, три продлеваются и множатся в бесконечность. А бесконечность лампочек – это так похоже на Солнце…
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Жизнь – это война с самим собой, со своими желаниями, мечтами. Это война на поражение, без победителей и проигравших. Когда ты покончишь с одним из противников, ты уже перестанешь быть собой. У тебя не будет ни желаний, ни стремлений, ни надежды, которая сводит тебя с ума, которая медленно убивает все другие чувства. Надежда, которая заставляет меня просыпаться среди ночи в поту.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Это могло бы показаться с одной стороны счастьем, но счастье – это старая, ветхая и покрывшаяся скорлупой постоянного использования история. Причём совсем другая, совсем история. История с отваливающейся серо-зелёной чешуёй жестяной ящерицы.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Свернуть за угол заманчиво, но страшно. Построенный дворец из эфира и теней настолько нежен, а ты настолько реален, что разрушишь его одним твоим взглядом, твоим существом, твоей душой. Всё развеется, как пепел в фиолетовых сумерках.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Так неброско и тихо. Как шелест кофе, насыпаемого в турку, как цвет волоса, легко запихнутого в толпу своих собратьев, чтобы не мешать накладывать на лицо каменную плитку. Для тебя она как гранит набережной, для других как мрамор эпитафии.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… За каждым выдохом прячется новый вдох. Даже у мёртвых. Не спрашивай у меня, как, я это просто знаю. Мёртвые тоже дышат и разговаривают, но… не будем о них. Оставим мёртвым их вдохи и могилы. Ты пока жив. Пока. Пока дыши как живой и живи как дышащий.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Так легко ударить судьбу наотмашь по щеке. Ты её боишься, ненавидишь, насилуешь,… и одновременно любишь и не веришь в неё. Она такая хрупкая, как старая треснутая советская ваза. За неё, пожалуй, не дадут и ломаного гроша, но она тебе нужна. Непонятно зачем и непонятно почему.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Пружина в мышеловке медленно распрямляется и ласково щёлкает тебя по носу. Брезгливо озираясь, рыжие тараканы дружно присоединяются к этому жесту. Сминая и выбрасывая старые обои, не забудь про них, настоящих хозяев, ты от них никуда не уйдёшь. В этом котле только один выход – пробить дно и жить в огне очага. Ласково и нежно превращающем в пепел.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Разбитая в вдребезги правда очень живуча, и очень интересно смотреть в её осколки, звёздами усеявшие пену твоего кофе. Завершение инициации, есть отрезание крыльев. Тебе ли, тобой ли – не важно. Главное, что они потом кому-то будут приколочены большим чугунным гвоздём. Холодным, как ветер в невообразимой дали, и, одновременно, тёплым, как твоя рука.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Это обыденно, как пернатый змей. Это реально как мраморная пепельница в полутёмном кафе. Это серьёзность Белого Клоуна, его смех. Но… меньше пафоса, как можно меньше. Он убьёт меня, убьёт долго и методично, без тени улыбки на лице.
Солнце, ты хочешь?… А впрочем… Не важно. Отшутиться можно всегда, потом взвыв на синюю луну. Расправить свои крылья и хвосты с тысячей глаз, которые не смогут никому заглянуть в душу. А шутка – это тишина, звенящая, вопящая, истерическая тишина. А в тишине нет правды, потому что там нет слов, и в словах тоже. Потому что там нет тишины. Шутка. Тишина. Слова. Возмущение. Спокойствие. И тишина…
Хочешь, не хочешь. Тебя ли спрашивают, ты ли спрашиваешь. А в ответ тишина. Подспудное да с подспудным нет. Инь и ян. Взаимоуничтожающее Дао.
|
